Blossoms and blood, глава 23
Название: Правда или вызов
Автор: Lyrebird
Перевод: ankie





Правда или вызов

Чудовище! Ты чудовище, монстр!
Детские насмешки жалили и спустя десятилетия, потому что он знал - это не оскорбления, это правда.
Множество уколов пронзило его лопатки. Он чувствовал, как прорастают перья, как они проходят сквозь его кожу, как протыкают рубашку, как они, липкие и мокрые от крови, выходят наружу, в холодный ночной воздух.
Агония. Подлинная агония.
читать дальшеЦузуки упал на колени и согнулся пополам, обхватив плечи.
Что –то влажное и прохладное коснулось его щеки сбоку. Ноздри наполнила странная смесь запахов – что-то едкое пополам с пьянящим ароматом.
Удобрения и цветы. Может быть, он спит?
Он открыл налитые кровью глаза и увидел неподалеку деревья в свете уличных фонарей. Парк? Может быть, он у себя, в Мейфу? Или все еще в стране живых?
Сконцентрировавшись, Цузуки попытался собрать энергию, необходимую для телепортации, но надолго его не хватило. Паразит внутри него процарапывался сквозь спину, пытаясь снова явить себя миру.
Нет, он не может вернуться в Мейфу в подобном виде. Он должен разобраться с этим раз и навсегда.
Склонив голову, он соединил руки жестом вызова.
- Несокрушимый хранитель… всей мудрости… - боль мешала вспомнить слова. – Я призываю тебя… помоги мне покончить с этой мукой.
Земля под ним взрогнула и закачалась. Цузуки упал на спину, едва не сойдя с ума от боли, и быстро перевернулся на живот лицом вниз.
Генбу навис над ним в клубах черного дыма, изогнув длинную тонкую шею аркой, как кобра. Из крокодильей пасти воняло серой.
- Вы вызвали меня, и вот я здесь.
- Где мы? – глупый вопрос, но Цузуки должен был это знать.
- Это тот самый сад, куда вы вызвали меня, чтобы я освятил письменные принадлежности, ручку. Кусты и трава опять обрезаны, как я посмотрю. Глупые люди, - Генбу с отвращением покачал головой. – Что сталось с вашей химерой?
- Я не могу контролировать его, Генбу. Я попытался… и потерпел поражение… - новый болезненный спазм заставил его стиснуть зубы. – Он притворялся, что уступает… все время притворялся.
Рубашка Цузуки лопнула на спине. Толстые черные заостренные перья, самые длинные высотой в метр, образовали нечто вроде клина. Более тонкие щетинки росли перпендикулярно стержням, образуя гротескное подобие птичьих перьев.
- Избыточная энергия, - Генбу посмотрел вниз, и его золотые глаза широко раскрылись. – Вы не выдержите ее напор, если останетесь в этой форме.
- Я не позволю этому снова вырваться на волю! Я не допущу, чтобы оно взяло верх над моим разумом! – руки Цузуки сжали землю. – Я больше не могу сдерживать… эту позорную метку...
- Когда один вид элементарной энергии в избытке, он подпитывает и все остальные, создавая порочный круг, - Генбу хлестнул землю хвостом. – Цикл регенерации активируется, раскручивая спираль все возрастающей энергии.
- Это… это то, чем он был все время. Он и его кот, - Цузуки зашипел и прижался лбом к своей руке. – Я знал это и все равно продолжал приходить к нему. Я знал, черт возьми! Я знал! А теперь…
Генбу топнул ногой.
- Сконцентрируйтесь, - прохрипел он. – Только так вы справитесь с излишками энергии.
- Думаешь, я не пробовал? – новый пучок перьев проткнул рубашку, их кончики блестели от крови. – Слишком поздно! Ты должен уничтожить меня… пока я не убил еще больше людей. Пока я снова не уничтожил все.
- И что это даст? – Генбу насмешливо фыркнул, и черный пепел посыпался из его ноздрей на Цузуки. – Вы вызвали меня, чтобы прекратить ваши страдания, а не вашу жизнь.
- Если ты не можешь положить этому конец, тогда единственное решение – моя смерть! – Цузуки с трудом встал на четвереньки. Линия роста перьев окончательно определилась. Это были не изящные птичьи крылья с их суставами и мыщцами – это было нечто вроде единственного чудовищного плавника. – Я должен был вызвать Тоду вместо тебя! Тода слушается моих приказов!
Генбу покачал головой в знак несогласия.
- Тода превращает все, к чему он прикоснется, в дым и пепел! - зашипел он, желая предостеречь Цузуки. – Призовете Огненного Змея и принесете на Землю хаос, которого так боитесь!
- Черт, - Генбу недаром называли Хранителем Мудрости. – Тогда что же делать? Как контролировать это?
- Материя есть накопленная энергия, энергия – это освобожденная материя. Ваше тело претерпевает радикальные изменения, так как пытается усвоить избыточную энергию, но ваша нынешняя форма имеет ограниченные возможности трансформации…
- Я не буду меняться! Я не хочу меняться! Все, что угодно, только не это! – Цузуки потянулся к трости, чье отполированное дерево поблескивало в тусклом свете. Воткнув ее в землю, он вскочил на ноги. – Должен быть другой путь.
Трость задрожала в его руках и начала увеличиваться в размерах, одновременно утолщаясь и удлиняясь. На гладкой поверхности дерева появились борозды и складки, а затем зеленый побег с маленьким листочком.
Цузуки бросил трость на землю.
- Что происходит? Все, что я сделал – прикоснулся к ней!
Трость продолжала расти, покрываясь толстой корой. Кора медленно скручивалась, преобразуясь в узловатые ветви.
- Энергия дерева породила новую жизнь - результат цикла регенерации, - Генбу высунул раздвоенный язык и лизнул кончик трости. - Она ожила.
Его глаза загорелись.
- В этом и заключается ваше лечение. Благословите бесплодную Землю вашей энергией. Пусть Земля станет колыбелью новой жизни.
- Я не собираюсь усиливать мировой хаос! Создание новой энергии – табу!
- Она будет поглощать вашу избыточную энергию, создавая новую материю и новую жизнь, а не энергию. Живым существам не запрещено использовать круговорот веществ. Это неотъемлемое право всего, что находится в материальном мире, без этого не выжить, - Генбу подтолкнул трость своей мордой. – Возьмите трость и воткните в землю. Наконечник загорится, когда Дерево больше не сможет впитывать вашу энергию, и тогда Огонь вернет все ценные вещества на их законное место – в Землю, питая ее.
Цузуки еле сдерживался. Ощущение того, как трость растягивалась и скручивалась в его руках, напугало его так, как ни один демон.
Растения- паразиты в его кошмарах – было ли это предвестником этого страшного момента?
- Я… я не могу! Я не могу это сделать! – он сделал шаг прочь. Перья на его спине все еще росли; самые длинные были в два раза выше его роста. Их щетинки, жилистые и взъерошенные, напоминали пушистые метелки, а не гладкие блестящие нити птичьих крыльев. – Все точно, как в моем сне – растения растут из меня, лишая меня жизни! Они что-то хотят от меня – как и все остальные!
Генбу тяжело шагнул вперед. Земля содрогнулась под ним.
- Память у растений лучше, чем им полагается – они сохраняют информацию в самой сердцевине своего существа, в волокнах, передавая ее через многие поколения. Такие маленькие, они прежде всего не забывают о верности.
- Верности? При чем тут верность?
Тонкий зеленый росток, появившийся из трости, подкрался к Цузуки, поднялся по ботинку и обвил лодыжку. Появились новые листья; их глянцевая поверхность отражала лунный свет.
- Держись от меня подальше! Не хочу иметь ничего общего с тобой! – Цузуки пинком отбросил побег.
- Такое неуважение недостойно вас, Цузуки.
- Ты знаешь, кто я! Ни на что не годный шинигами! Бог Смерти! – Цузуки занес ногу над расцветающей зеленью, готовый растоптать, уничтожить… -
Убийство это одно… это все, что я умею!
- Так ли это? – Генбу взмахом изогнутой, как серпантин, шеи указал на растение. – Объясните это ему.
Зеленая почка появилась на главном побеге, прямо под подошвой ботинка Цузуки. Затем она лопнула; раскрывшиеся лепестки были чистейшего белого цвета – такого белого, что он излучал собственный свет в темноте.
Удивленный Цузуки отодвинул ногу и опустился на колени, чтобы лучше рассмотреть. Это был крошечный цветок размером с ноготь большого пальца, напоминающий звездочку.
Когда он коснулся его, цветок раскрылся еще больше. Его аромат будил множество чувств - в нем смешались яркость жасмина, изысканность туберозы и гардении, сладость « трубы ангела» по вечерам и экзотичность иланг-иланга.
Запах пробудил множество ностальгических воспоминаний. Память воскресила множество цветов, залитых сверкающим солнечным светом. Детские воспоминания были такими яркими и четкими…
В саду его матери рядами росли кусты, усыпанные тяжелыми цветами, их головки словно кивали друг другу под порывами ветра. Пчелы и бабочки сновали от цветка к цветку, собирая обильный нектар. Ветви деревьев, отяжелевшие от плодов, клонились к земле; в них щебетали птицы.
Так много энергии. Так много жизни.
Вместе с матерью и сестрой он вручную рыхлил почву, сеял семена, ухаживал за ростками… и растения вознаграждали его сполна. Самые красивые цветы, лучшие сезонные овощи и фрукты – многие приходили купить отличный урожай из их сада, несмотря на предубеждение против их семьи. Сад был их жизнью.
Метели, засухи и наводнения никогда не сказывались на растениях, обеспечивающих их едой. Это было одной из многих причин, по которой их семья вызывала зависть и подозрения в деревне.
- Все, что я видел в Мейфу – это умирающие цветы сакуры. Их мертвые лепестки кружились вокруг меня, опадая – красивая метель смерти, - видение размыли слезы. – Не могу вспомнить, когда в последний раз я видел живой цветок. В этом нет смысла. Раньше я очень любил цветы. Почему я не могу вспомнить?
Зеленые усики оплели его пальцы, успокаивающе сжимая их. Одинокий цветок подрос и словно изучал вблизи его обезумевшее лицо.
- Когда я был ребенком, то любил работать в саду. Самые счастливые моменты моей жизни прошли там, с матерью и сестрой. Мы вырастили столько всего… ты бы гордился нами, Генбу, - он прижал руки к влажной земле. Рыхлая почва струилась между пальцами.

« Бесплодная почва становится плодородной, стоит ему приложить к ней руки. Погибающие растения оживают, когда он прикасается к ним».

- Растения способны быть очень щедрыми. Они вознаграждают тех, кто не жалеет времени на уход за ними, - сказал Генбу.
- При жизни у меня была склонность к садоводству. Я любил наблюдать за тем, как растения дают всходы, вырастают, цветут и приносят плоды. Моя мать часто говорила, что растения любят меня, но я не воспринимал это всерьез. Это всего лишь растения, не правда ли? – листок вздрогнул, когда на него упала одна из слез Цузуки. – Почему у меня они росли лучше, чем у кого-либо другого? Я никогда этого не понимал. Во мне нет ничего особенного…
Генбу слегка постучал по его голове.
- Разве вы забыли, что являетесь хозяином двенадцати божественных командиров?
- Я знаю, но эта честь была дарована мне каждым из вас. Служить мне было меньшим из зол, хм? – грустно улыбнувшись, посмотрел на него Цузуки.
- Вы слишком молоды, - без осуждения произнес Генбу. – Не думайте, что понимаете действия Божественного Командира.
Цузуки освободился от растения и смог встать на ноги.
- Я не позволю себе превратиться в какого-нибудь монстра, - он вытер глаза тыльной стороной ладони, - хватит того, что у меня такие странные глаза. Я отказываюсь стать еще большим уродом.
- Возьмите Дерево. Оно послужит громоотводом для вашей излишней энергии: от Дерева к Огню, от Огня к истощенной Земле. Так будет запущен цикл регенерации, свойственный всей живой материи. Земля имеет неограниченную способность меняться. Она поглотит вашу избыточную энергию.
Цузуки решился и взял трость. Она извивалась и корчилась в его руках, реагируя на прикосновение.
- Держите ее крепче. Следите за наконечником.
Множество побегов появилось по всей длине трости. Они обвились вокруг нее, образовав пышную зеленую шапку. Некоторые оплели руку Цузуки. Ему было не по себе, он нервничал, но не отпускал трость.
Наконечник засветился красным. Затем трость затрещала, охваченная ало –золотым пламенем. Цузуки, широко раскрыв глаза, держал ее обеими руками. Побеги стали вялыми – их энергия ушла на разжигание огня. Трость превратилась в факел.
Огонь из Дерева – цикл регенерации в действии.
Генбу отступил назад, сотрясая землю; он взволнованно хлестал себя хвостом по бокам, глаза казались красными – в них отражался огонь.
- А теперь пусть этот священный Огонь оживит бесплодную Землю!
Цузуки повернул факел вниз и вонзил его в землю. Пламя мгновенно угасло, оставив едкий дым.
Его тело стало таким, как прежде. Пучки перьев съежились, затем вся их масса упала на землю. Боль между лопатками уменьшилась. Лишь несколько перышек прилипли к его разорванной рубашке – кожа под ней была чистой и гладкой.
- Да! – прошептал Цузуки. – Это работает!
Тонкий зеленый ковер возник у него под ногами. Постепенно увеличиваясь в диаметре вокруг Цузуки, он расширялся также и под тяжелыми ногами Генбу, окружая их обоих. Оскалив зубы в улыбке, Генбу потерся нижней челюстью о молодую траву.
- Эта земля стала колыбелью новой жизни еще раз. Вы отдали свою энергию, в которой эти ростки нуждались больше всего, - он низко склонил голову перед Цузуки. – От их имени благодарю вас за их возрождение.
Он топнул ногой:
- Поднимайтесь! Поднимайтесь!
Земля неистово сотрясалась. Трава стала высокой.
- Хватит, Генбу!
- Мой долг – питать и возрождать их, и я продолжу дело, начатое вами…
- Да все в порядке. Пусть растут без постороннего вмешательства. Рано или поздно они должны научиться справляться сами, - Цузуки снял порванную рубашку и потрогал спину. Все исчезло. Он подвигал плечами, с облегчением отметив, что снова стал самим собой.
- Хорошо, - Генбу вздохнул и опустил ногу.
Цузуки поднял трость. Она снова превратилась в гладкий, прямой и безжизненный кусок дерева.
Дерево. Не оно ли было тем оккультным элементом, о котором говорил Мураки? Не потому ли Мураки дал ему трость? Каким образом энергия Дерева может угрожать шикигами? И как она может стать ключом к вечной жизни?
- Таким образом, это пятый элемент. Я никогда не думал о Дереве как о еще одном виде элементарной энергии. Я всегда принимал его, как должное.
- В этом вы не одиноки. Люди тоже забыли о его значимости, - Генбу недовольно покачал головой. - Их бездушный вандализм в отношении лесов угрожает всей жизни на земле, включая их собственную.
- Досадно, что не существует Бог Леса, живое воплощение духа роста и обновления, - Цузуки вдавил конец трости в землю. – Если бы он был, люди относились бы к растениям с уважением, которого они заслуживают.
- Возможно, - задумчивый взгляд Генбу надолго задержался на хозяине. – А возможно, его тоже проигнорировали бы и забыли, как и всех нас.
- Может быть, - грустно усмехнулся Цузуки.
Генбу наклонил голову так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
- Вы не забыли о своей химере? Что вы сделаете с ним?
- Я позволю ему уйти. Он презирает меня за то, что я из себя представляю. Нет ни единого способа заставить его признать во мне хозяина, - Цузуки закрыл глаза и прошептал заклинание. Через мгновение он был одет в свой обычный черный плащ, белую рубашку и галстук, узел которого был, как всегда, ослаблен. – Что ж, я был отвергнут не впервые.
- Да, но что вы будете делать с его страстью к разрушению? Как остановите дальнейшее кровопролитие?
- В нем еще есть что-то человеческое, Генбу. Сейчас его сознание находится под властью магии кагецу, и я не в силах развеять эти чары. Но сегодня к нему пришел гость, близкий друг, - Цузуки помахал тростью. – Пойдем. Посмотрим, сможет ли этот человек воскресить его воспоминания и разбить заклинание.

***
Ория сидел в кресле, держа спину так прямо, будто проглотил шомпол. Он не вписывался в минималистскую обстановку Мураки; яркие узоры его кимоно не сочетались с нейтральными оттенками мебели. Напротив него Мураки откинулся на спинку дивана в своей белой юкате, поглаживая отдыхающего на его коленях серого котенка.
Свирепый взгляд Ории привел бы в ужас самых нетрезвых клиентов его борделя.
- Простая вежливость требует предложить гостю что-нибудь выпить, Мураки.
- Не помню, чтобы я посылал тебе приглашение вломиться в мою квартиру.
- Ты хорошо прячешь свои следы. Связи моего отца в преступном мире не помогли мне обнаружить хотя бы один из них. Его люди контролировали твои активы, банковские счета, записывали телефонные разговоры и … пшик, ничего, - Ория оглядел квартиру. – Они знали об этом месте, но, согласно твоей бухгалтерии, квартира была давно продана. Записи были фальшивыми?
- Я передумал и вскоре снова купил ее. И даже имел небольшую прибыль от этой сделки. Все деньги находятся в надежном месте, на черный день, - Мураки улыбнулся. – Именно здесь, в Нагасаки, я пять лет назад впервые увидел своего возлюбленного.
- Возлюбленного! – Ория выплюнул это слово. – Довольно об этом! Ты понятия не имеешь, что значит любить кого-то! Ты осмеливаешься говорить о своем «возлюбленном», и в то же время бросил Юкио-тян, не сказав ей ни слова!
Мураки почесал котенка под подбородком.
- Твоя забота о ее благополучии делает тебе честь. Я принял мудрое решение, поручив ее твоим заботам.
- Что? И это все, что ты можешь сказать? И тебя не волнует та боль, через которую ты заставил ее пройти?
- Очевидно, не так, как тебя, - пробормотал Мураки. – Но ведь эта ситуация дает тебе прекрасную возможность предложить ей весь необходимый комфорт, нэ?
Ория стиснул зубы.
- Моей первоочередной и главной обязанностью является ежедневная работа КоКакуРю. Долг перед семьей обязывает меня поступать так. Все, что я могу ей предложить – обычное гостеприимство. Когда она приходит, я подаю ей лучшую еду и сакэ и пытаюсь поднять ее настроение.
- Хорошо. Женщины ценят подобное внимание к деталям во время свидания.
- Мы не встречаемся! – руки Ории на мгновение сжались в кулаки в складках шелкового кимоно. – Я не тот, кого она ждет. Тебе следовало бы увидеть отчаянную надежду в ее глазах, когда она спрашивает, нет ли хоть каких-нибудь новостей о тебе.
- Ты сказал ей, где я? – отрывисто спросил Мураки.
Ория помолчал немного.
- Нет. Я не был уверен, найду ли я здесь что-нибудь, оставшееся после тебя. В ответ на поднятую бровь Мураки он пояснил:
- Я получил указание от одного из партнеров моего отца. Во –первых, крупнейшая в стране лаборатория, изучающая генетику человека, в руинах. Во-вторых, общество неизменно выступает за то, чтобы престиж армии был на должной высоте. Поэтому секретный правительственный проект по созданию сверхчеловека закрывается навсегда. Последнее, чего хотят чиновники – чтобы информация об этих спорных исследованиях стала достоянием общественности. Они заставляют умолкнуть всех участников проекта, чтобы сохранить безупречную репутацию министерства обороны.
- Закрывается? – Мураки был неприятно удивлен. - Я недавно был назначен руководителем проекта и не помню, чтобы со мной посоветовались по поводу закрытия. Я был командирован в Университет Шион специально для продолжения исследований профессора Сатоми. Десятилетия ценнейшей работы окажутся напрасными, если...
Ория фыркнул.
- Отлично. Ты можешь обсудить это с особым отделом полиции, когда они придут арестовывать тебя. Им приказано быть готовыми к вылету в Нагасаки в любое время, чтобы привезти тебя живым или мертвым. Ты, должно быть, допустил какую-то ошибку, если им удалось выследить тебя.
- Так вот как ты нашел меня, - Мураки умолчал о том, что уже встретился с полицией. Чем меньше Ория знает об этом разгроме, тем лучше. Поистине, это ночь сорванных планов. – Какая жалость. Я не собирался снова втягивать тебя в свои дела.
- Ничего, - Ория встал, зашелестев своим одеянием. – Будь благодарен, что тебя еще не нашли.
- С ними не будет проблем, уверяю тебя, - нахмурился Мураки. Почему никто не верил в его способность разобраться с бандой головорезов? Или его репутация серийного убийцы ничего не значит? – Я не собираюсь прерывать свой отпуск из-за такой мелочи. Во всяком случае, тебе не было необходимости приходить сюда и подвергать себя опасности. Будет лучше, если ты уйдешь до того, как они явятся, нэ? Позволь мне проводить тебя.
Он и не пытался скрыть свое нетерпение.
Ория проигнорировал это.
- Надеюсь, один из твоих роскошных автомобилей здесь? Я не могу представить тебя без одной из твоих многочисленных игрушек.
Его небрежный тон вызвал подозрение у Мураки.
- Я не могу одолжить тебе его.
- Моя обувь не подходит для вождения, - Ория приподнял кимоно и показал деревянные гэта. - Если ты так спешишь избавиться от меня, мог бы, по крайней мере, подвезти.
Мураки опустил котенка на пол.
- Очень хорошо. Я сделаю это только в память о прошлом, - он встал. - Где я должен высадить тебя?
Ория положил руку на рукоять катаны.
- В аэропорту. Думаю, я не смогу убедить тебя добровольно сопровождать меня?
- Похищение недостойно человека чести, Ория, - Мураки указал на дверь ленивым взмахом руки. – Я даже помню, как ты сказал мне однажды, что никогда не осквернишь свою драгоценную катану моей грязной кровью. Не говори мне, что ты настолько изменился.
Ория усмехнулся.
- Ты еще помнишь это? Да, это по-прежнему остается в силе. Поэтому я принес с собой вот это, - он сунул руку в широкий рукав и направил маленький пистолет в грудь Мураки. – Нравится тебе это или нет, ты пойдешь со мной.
Глаза Мураки расширились.
- Так-так. Я никогда не думал, что доживу до этого дня, - он измерил взглядом расстояние между собой и пистолетом. Обезоружить Орию без применения магии будет нелегко. – Тем не менее, ты всегда был убежденным сторонником своего почетного боевого искусства, Ория.
- Может быть, я сторонник традиций, но отнюдь не сентиментальный дурак, - пистолет в его руке не дрогнул. - Если понадобится, я готов вывести из строя твою руку или ногу, чтобы вернуть тебя. Однажды я отступил и позволил тебе делать все, что ты хочешь. Я не собираюсь дважды повторять эту ошибку, - его рот искривился в подобии мрачной улыбки. – Пожалуйста, сделай то, что я говорю, Мураки. В память о прошлом.
Котенок у ног Мураки зашипел и выгнул спину.
Смысла применять магию не было, если рядом нет Цузуки. Никакой вибрации воздуха, выдающей присутствие шинигами, никакого следа его мощной энергетики – вообще ничего. Мураки знал – надо найти способ спровоцировать Цузуки, заставить его раскрыть себя… и Ория, смертный человек, сможет контролировать ситуацию.
- Как я могу отказать старому другу? – учтивый голос Мураки очаровал его самого. Он затянул пояс юкаты. – Позволь мне переодеться во что-нибудь более подходящее перед тем, как мы уйдем.

***
С крыши дома Цузуки наблюдал, как серебристый «Феррари», взревев, вырулил на дорогу и стал удаляться вниз по улице.
- Должно быть, это сработало, Генбу. Они уходят вместе.
Генбу, в его человеческой форме, нахмурился.
- Они загрязняют воздух. Глупые люди.
- Не думай об этом. Мураки, должно быть, все вспомнил. Я рассчитывал на то, что это произойдет, когда он увидит своего друга во плоти, - он криво улыбнулся. – Никогда не стоит недооценивать силу любви, Генбу. Теперь его друзья будут заботиться о нем. Я уверен, что он будет прислушиваться к их советам больше, чем ко мне.
- Я вижу. Так вы действительно позволите химере уйти?
- Да, - Цузуки не удалось скрыть некоторую напряженность в голосе.
- Хмм, - кажется, это убедило Генбу. – Я знаю, что сильные эмоции могут в какой-то степени влиять на магию, но не представляю, как присутствие простого смертного может так легко разбить заклинание теней. Вы уверены в том, что именно вы увидели в его подсознании?
Цузуки сел, свесив ноги через ограждающий барьер, держа трость на коленях.
- Надеюсь. Моей фуде иллюзии не удалось воссоздать облик тех, кого он любил. Все, что я слышал, это их голоса, зовущие его по имени.
Генбу сдвинул лохматые брови.
- Тогда нет никакого так называемого блока памяти. Его слуховая память осталась без изменений.
- Ну… это была частичная потеря памяти. Возможно, заклинание было изначально слабым… Но это лишено смысла. Если оно было частью той же магии кагецу, которая защитила Мураки от Сузаку несколько лет назад, оно должно быть очень мощным. Тогда что это может быть? Он не мог представить себе людей, которые любили его. Я заговорил с ним, чтобы добиться хоть какой-то реакции, и тогда он напал на меня, - Цузуки коснулся своего горла, заново переживая случившееся. – Он молчал. Его глаза горели, но были пустыми. Я думал, что демон захватил его тело…
- Демон, связанный сильным заклинанием кагецу, вряд ли способен овладеть кем-то. Магия теней, блокирующая энергию шикигами, поглотила бы ограниченный запас энергии демона.
- Тогда что же напало на меня? Могло ли это тоже быть результатом его заклинания? - Цузуки знал, что магия теней способна создать непроницаемые барьеры для физической энергии и психические щиты для сокрытия душевной боли, но чтобы она могла контролировать действия человека? Это было за пределами его опыта. Никакой блок памяти не может это сделать.
Никакой блок памяти сам по себе…
- Ты прав! – Цузуки вскочил на ноги, подхватив едва не упавшую вниз трость. – Он был под этим заклинанием долгие годы! Не похоже, чтобы он совершенно забыл важных для себя людей! Это заклинание кагецу должно было преследовать какую-то другую, скрытую цель!
- Разумеется, я прав, - фыркнул Генбу. – Разве не я Хранитель Мудрости?
Но все равно выпятил грудь от гордости.
- Это вообще не амнезия. Я не просил его показать мне кого-то конкретно, - Цузуки начал расхаживать по крыше. – Я сделал так, чтобы фуда иллюзии напомнила ему людей, о которых он заботился и которых оставил в прошлом. Тот факт, что он не смог визуализировать их и ответить на их взволнованные просьбы… это же знак… того, что…
Цузуки остановился как вкопанный. Кровь отлила от его лица.
- Его друг находится в серьезной опасности. Мы должны найти их.
- Разумеется, - постучал посохом Генбу. – Вперед.

***
Сидящие в машине мужчины не произнесли ни слова. Неоновые фонари проносились мимо, ослепляя. За исключением случайных такси, улицы были пустынными, и лишь рев мотора «Феррари» нарушал тишину.
Котенок расположился у Ории на коленях. Ория погладил его шейку сзади.
- Я не знал, что ты интересуешься животными. Где ты нашел это создание?
Мураки не сводил глаз с дороги.
- Не я нашел его. Он нашел меня.
- Хмм, - Ория приподнял мордочку котенка.
- Мне тебя жаль, - сказал он. – Ты выбрал ужасного хозяина.
Котенок жалобно замяукал.
- Через несколько дней после твоего исчезновения в окрестностях КоКаку Рю появился белый кот, шныряющий в поисках еды. Некоторые слуги верили, что в нем заключена твоя неуспокоенная душа. Все домочадцы были в смятении и не знали, что с ним делать. Многие девушки хотели взять его в дом. Кое-кто из мужчин предлагал обрубить ему хвост, чтобы он не смог превратиться в нэко-мата, управляющего телами мертвецов. Тами-сан советовал убить его в случае, если он - замаскированный демон Каш, покинувший человеческое тело. Плюс его присутствие начинало плохо сказываться на бизнесе.
- И что же вы предприняли?
- Он никогда больше не переступал нашего порога. Может быть, он подслушал слова Тами-сана и поспешил удрать, - он поднял котенка вверх. – Интересно, какой метод окажется лучшим в твоем случае.
Котенок извивался и выл до тех пор, пока Ория не опустил его вниз.
- Не испытывай долго его терпение, - безразлично сказал Мураки, - иначе я не отвечаю за последствия.
- Когда ты брал на себя ответственность за что-либо? – едко сказал Ория. – Именно поэтому я везу тебя обратно! Я сыт по горло и уже устал прикрывать последствия твоих необдуманных действий.
- Ты никогда не скрывал свое отвращение. Именно поэтому я поклялся никогда больше не тревожить тебя – и я довольно хорошо выполнял свое обещание. До сих пор, - игра света и тени мешала увидеть выражение его лица. – Зачем ты тратишь свое время, приехав сюда? По твоему собственному признанию, ты ничего от этого не выигрываешь.
- Я дал Юкио-тян слово, что буду искать тебя. Она была безутешна, когда я позвонил ей и сообщил новость о твоем исчезновении. В ее глазах ты все еще святой. Я очень хотел, но так и не смог разрушить ее иллюзии.
Шины завизжали, когда автомобиль свернул за угол.
- В самом деле? – протянул Мураки. – Напрасно. Было бы добрее сказать ей правду.
- И еще больше увеличить ее страдания? – взорвался Ория. – Я всегда подозревал у тебя склонность к садизму, но это уж слишком! Ты хоть представляешь, какую боль ей причинил? И для чего? Чтобы ты мог развлекаться с очередной марионеткой!
Он возмущенно покачал головой.
- Неужели твое сердце стало таким холодным, что тебе не стыдно ранить женщину, которая должна много для тебя значить?
Котенок смотрел на него, широко открыв глаза; уши стояли торчком.
- Женщина, - пробормотал Мураки себе под нос и внезапно засмеялся. – Ты только что назвал ее женщиной?
- Что в этом смешного?
- Так-так, - Мураки передвинул вверх рычаг передачи, увеличивая скорость. – Правду говорят – любовь слепа, нэ?
Вспыхнувшие глаза Ории разили, как кинжалы.
- О чем это ты, черт побери?
- Разве ты не заметил в ней ничего необычного, Ория? – Мураки уже издевался. – Необычно низкий рост, неразвитая грудь, узкие таз и бедра? В качестве хозяина КоКакуРю ты купил бы ее, будь она выставлена на аукцион? Андрогинный тип ведь популярен у твоих клиентов, не так ли?
- Мураки! Следи за своим языком, ты, животное!
Испуганный кот скатился с его колен, приземлившись куда-то за тормоз, и забился в узкое пространство под сиденьем водителя.
- Знаешь ли ты, что у нее на теле отсутствуют лобковые и подмышечные волосы? Ее яичники не функционируют, ее матка никогда не знала менструаций. Она не способна понять, не говоря уже об отсутствии опыта, что такое сексуальное желание - отсюда ее панический страх перед самым обычным физическим контактом с взрослым мужчиной, - сугубо врачебный тон Мураки, лишенный эмоций, делал его слова еще более жестокими. – Возможно, эта фобия также выступает в качестве защитного механизма, ограждающего ее от боли и страха быть отвергнутой из-за асексуальной внешности.
- Как… как ты смеешь так оскорблять ее? У тебя совсем нет стыда?
- Просто говорю правду. Физическая зрелость Сакураи Юкио-тян, тридцатичетырехлетней женщины, соответствует двенадцатилетнему возрасту. У нее редкий для женщин синдром Кальмана – аутосомно- рецессивные признаки, обусловленные недостаточностью гипоталамо- гипофизарной системы головного мозга, - брошенный в сторону взгляд Мураки был испепеляющим. – Ты же имел возможность видеться с ней в последнее время, нэ? Можешь ли ты честно сказать, что она ведет жизнь нормальной взрослой женщины?
Ория отвернулся, его длинные волосы рассыпались по плечам. Пальцы дрожали, и это было единственным намеком на его волнение.
- Так думаю не я один, - прошептал Мураки, - но она, конечно же, нет. Ее страх перед мужчинами – проявление двойственности, с которой она ощущает свое тело, навсегда застрявшее в детстве.
- Повлияет ли это на продолжительность ее жизни? – резко спросил Ория.
- Вряд ли. Она должна пройти гормональную терапию, чтобы уменьшить ее предрасположенность к остеопорозу, но она возражала против этого, опасаясь возможных длительных побочных эффектов, когда я в последний раз говорил с ней, - его губы искривились. - Весьма иронично, нэ? Фармаколог, питающий отвращение к таблеткам.
- Не более иронично, чем врач, совершающий убийство ради исполнения своей мечты – продления человеческой жизни.
Мураки наклонил голову.
- Или владелец борделя, окруженный избытком сладострастных красоток, втайне жаждущий женщину, запертую, как в ловушке, в теле ребенка, - он усмехнулся. – Бедный Ория. Голодать посреди такого изобилия – что за ужасное невезение.
- Молчи! Я уже сказал тебе – между нами ничего нет!
- Почему бы и нет? Как она узнает о твоих чувствах, если ты не сделаешь первый шаг? – Мураки покачал головой и снова усмехнулся. – Знаешь, я замечал, как ты смотрел на нас в средней школе. Но ты так старался скрыть свой интерес, что я никогда не был полностью уверен, кого ты втайне жаждешь - ее или меня.
- Грязная у тебя кровь или нет, но если бы ты не был за рулем, мой клинок точно…
- И я никогда не думал, что ты страдал по ней все эти годы! Ах, как романтично! Даю тебе свое благословение. Объяви о своих честных намерениях после соответствующего траура в память о моем исчезновении и последующего благоразумного ухаживания.
- Там нечего объявлять! – Ория почти кричал. – Не тогда, когда она видит только тебя!
- Ты знаешь, что она видит, когда смотрит на меня? – сардоническая насмешка звучала в тихом голосе Мураки. – Белый рыцарь, посвятивший себя исключительно спасению человеческой жизни, человек настолько благородный, что прикасается к ней только для того, чтобы вытереть ее слезы. Я был ее спасителем, неустанно работающим, чтобы найти лекарство… и я никак не мог сойти с пьедестала, который она возвела для меня. Из всех людей в этом мире, больше всего от своих окровавленных рук я хотел защитить ее. Я не хотел, чтобы от тесной связи со мной пострадала ее невинность, - его голос немного дрогнул, и он поспешно прочистил горло. – Преклонение это не романтическая любовь, нэ? В конце концов, как можно любить человека, которого не знаешь?
Котенок громко замяукал, царапая когтями спинку сиденья Мураки. Отвлекшись, тот на мгновение замер.
Гнев Ории исчез так же быстро, как и появился.
- Хмм. Оказывается, ты способен чувствовать что-то по отношению к другим. Я думал, эта твоя способность почти умерла, - он долго молчал и затем спросил:
- Так это любовь?
- Прошу прощения? - впервые за время поездки Мураки повернулся, чтобы посмотреть на Орию.
- Ты думаешь, что влюблен в него – в призрак из потустороннего мира?
Светофор перед главным шоссе вспыхнул оранжевым, потом красным. Заскрипели шины, и «Феррари» остановился, хотя был единственной машиной на пустынной дороге.
- Тс! – Ория схватился за дверцу, чтобы не упасть. – Будь повнимательнее!
- Тогда молчи, - Мураки поставил машину в нейтральное положение, задетый несправедливым замечанием Ории. – Все эти разговоры отвлекают меня.
Кот разразился целой серией воплей.
Ория поморщился.
- Твой кот либо охвачен любовным жаром, либо соглашается со мной. Тебе лучше кастрировать его, чтобы избежать неприятностей.
- Оставь его. Он молится.
Ория уставился на Мураки, как на сумасшедшего.
- Я вижу. Конечно, что ему еще остается, если за рулем – ты? – он скрестил руки на груди и молчал, пока автомобиль не выехал на прямую ровную эстакаду.
- Забавно. Ты читаешь всем нотации по поводу их чувств, но становишься таким скрытным, когда речь заходит о тебе самом.
- При всем моем уважении, моя личная жизнь не твое дело, - длинные пальцы Мураки сжали рулевое колесо.
- Отлично, - Ория пожал плечами, но его острый взгляд поймал это предательское движение.
- Итак, ты не хочешь признать, что он для тебя что-то значит, - игнорируя свирепый взгляд Мураки, он продолжил:
- А как насчет его чувств? Он еще не поддался твоим чарам?
Тонкий голосок котенка умолк, оборвавшись на середине ноты. Расположившись между двумя пассажирскими сиденьями, кот бросил испуганный взгляд на обоих мужчин.
Лицо Мураки окаменело, напоминая маску.
- Я не могу ответить вместо него. Почему бы тебе самому не спросить это у Цузуки-сана?
- Он здесь? – Ория огляделся. – Я не ощущаю ничье присутствие. Обычно я чувствую такие вещи.
- Его сила значительно возросла с тех пор, как ты видел его в последний раз. Он научился маскироваться гораздо лучше по сравнению с обычными шинигами.
По встречной полосе приближался грузовик с зажженными фарами.
- Я выманю его из укрытия, чтобы мы оба могли услышать ответ, нэ?
- Мураки…
Мураки круто вывернул руль. «Феррари» вильнул, чтобы столкнуться с грузовиком лоб в лоб. Мощный белый свет, заливший лобовое стекло, ослепил их. Грузовик отчаянно сигналил.
Ория, ничего не видя перед собой, бросился к рулю.
- Стоп!
Невидимая рука схватила Орию за запястье и оттолкнула его. Машина вздрогнула и легко свернула в нужную сторону, отбросив его на прежнее место.
- Хватит, - Цузуки материализовался в салоне в своем черном плаще, сжимая руль с одной стороны. Из-за тесноты его туловище лежало на рычаге переключения передач, а бедра вклинились в узкое пространство между пассажирскими сиденьями. Фиолетовые глаза, сверкающие от сдерживаемого гнева, были в нескольких дюймах от лица Мураки.
- На этот раз ты зашел слишком далеко.
- Ты видишь, Ория? – Мураки разразился смехом, от которого кровь стыла в жилах. – Что я тебе говорил?
В задней части салона, рядом со скрученными ногами Цузуки, котенок во все горло завыл гимн, способный разбудить мертвых.
- Останови машину, - негромко, но решительно скомандовал Цузуки прямо в ухо Мураки.
- Непременно, - доктор наклонил голову так близко к Цузуки, что нос шинигами уткнулся в его бледную худую щеку, - как только ты дашь честный ответ на вопрос Ории.
- Мураки! – взревел Ория. – Черт с ним, с ответом!
Мураки крутанул руль и нажал на акселератор.
Генбу, стоя внизу на твердой земле, изогнул свою длинную шею так, чтобы его глаза были на уровне эстакады – для наилучшего обзора. Под покровом ночи он был почти не виден, сливаясь с темнотой. Лишь бледные лучи лунного света слабо отражались от бронированного панциря и утыканной шипами головы.
- Русла, заполненные высушенной смолой, построены для передвижения металлических орудий вандализма, - недовольно пробурчал он себе под нос. – Неужели люди верят, что подняв эти монстров в воздух, они компенсируют этим преступление против Земли?
Серебристый «Феррари», накренившись, пронесся мимо него. Двигаясь зигзагообразно через все три свободные полосы, он то рвался вперед, то сдавал назад, будто пьяный; шины визжали на битуме.
- Глупые люди, - выдохнул Генбу облачко пара. Еще одно доказательство саморазрушительной деятельности человека – как будто ему вообще нужны доказательства. – Глупые, глупые люди.
Он медленно развернул свое огромное тело и неуклюже двинулся вслед за автомобилем.